Название: Как раньше
Фандом: Берсерк
Автор:
серафита Бета:
KalahariПерсонажи: Гатс/Гриффит
Размер: драбблик
Рейтинг: РG
Жанр: ангст
Дисклеймер: Миура
Варнинг: АУсище, ООСище отсюда и вдоль паралеллипипеда. Увы мне. Слэш. Постканон. То есть совсем пост. Как там всё закончилось, и почему мальчики вместе и не пытаются вцепиться друг дружке в глотки, понятия не имею
От автора: драббл вырос из
Улыбки уважаемой
daana, честь ей и хвала. Правда, у неё был юмор). Читать отдельно можно, но не нужно)
читать дальшеУлыбка у него теперь, как мятный леденец — прохладная и всегда одинаковая.
Когда они оказываются в безопасной полутьме палатки, Гатс глухо говорит Гриффиту из-за плеча:
— Руку отпусти.
Гриффит замирает спиной к нему, Гатсу виден только светлый затылок, а лица не видно совсем, и остаётся только догадываться, что за выражение сейчас у его глаз.
— Мог бы и так сказать, — спокойно говорит Гатс. — Словами. Знаешь же, что я не силён в этих твоих... Руку отпусти, кому говорю. Сломаешь.
Гриффит разжимает пальцы.
Гатс стоит за его спиной, растирает предплечье. Хватка у бывшего генерала — обзавидуешься.
Гриффит молчит.
— Ну ты и даёшь, знаешь, — говорит Гатс почти весело. — Ещё бы на поединок меня вызвал. Как тогда.
И хмыкает — не то весело, не то удивлённо. Понимающе. Вроде: "Ну ты и штучка, Гриффит. Решил всё снова — сначала?"
Не успевает остановиться, не успевает не сказать.
Прямо в дрогнувшую, каменеющую спину.
"Как тогда".
Никогда больше не будет.
И Гриффит... нельзя с ним так. Есть темы, которые при нём лучше не затрагивать. Вообще лучше не трогать. Как воспалённые нерубцующиеся шрамы.
Вот сейчас как скажет. Что-нибудь. У него же бритва под языком — кажется, так говорят про мастаков убить одним словом? Что-то такое, после чего останется заткнуться и ощущать себя грязной, использованной тряпкой.
Тишина.
Гатс почему-то чувствует себя так, словно это у него полон рот лезвий и крови.
Полумрак палатки. В углу простая походная кровать, аккуратно застеленная обычным солдатским одеялом. Жаровня. Сундук с кованной крышкой. Раскладной стул, стол, ворох каких-то бумаг, чернильница, перо валяется на полу. Медный таз для умывания...
Раньше в палатку самое меньшее раз в неделю затаскивали бадью, и ребята из рядовых напоняли её горячей водой. Гриффит, впрочем, и сам не брезговал взяться за вёдра. Он любил поплескаться в одиночестве... за редким исключением. И только для одного человека. "Когда ты уязвим, свидетели ни к чему".
Командир — известный чистюля, летом не пройдёт мимо ни одной речки, в отряде даже шутили, что именно ради этого Гриффит и устраивает привалы, даже в ущерб делу... Что было, конечно, неправдой. В ущерб делу Гриффит не действовал никогда.
А сейчас сюда, небось, по первому слову приволокут настоящую чугунную ванну.
Прекрасное гордое лицо в раме пепельно-белой гривы вьющихся волос, улыбка, белые доспехи, белая, залитая солнцем и живым людским морем площадь, ослепительно-белое солнце в слепящем, выцветшем до белизны небе — снаружи.
Затылок. Склонённая шея. Под кожей запястья — выпуклый голубоватый рельеф вен, непривычно выступающие косточки. Это всё — внутри. За надёжной бронёй полотняного полога.
Невидимые сейчас, шелушащиеся, искусанные губы — когда он завёл себе эту привычку? Или и тогда так было, а я просто не замечал?
Тишина сделалась оглушительной.
Надо что-то сказать. Прямо сейчас. Иначе...
Что случится в таком случае на этот раз, Гатс не стал додумывать.
— Слушай, — хрипловато сказа он. — Давай, я вымою тебе голову?..